Натали Портман — красавица и умница, которая запросто разрушает все стереотипы. Она начала сниматься в 12 лет, и первым ее проектом стал не какой-то проходной сериал, а «Леон». Несмотря на ранний успех, Натали блестяще окончила школу и поступила в Гарвард. Теперь она говорит на пяти языках и живет с семьей во Франции, а не в Голливуде. В этом году Натали представила в Канне свой полнометражный режиссерский дебют «Повесть о любви и тьме».
Мы встретились с Натали в Берлине, где она вместе с Кристианом Бэйлом представляла новый фильм Терренса Малика. У Портман в ленте «Рыцарь кубков» очень мало экранного времени, ведь она присутствовала на площадке всего четыре дня. Даже озвучание длилось дольше, чем съемки. Сама звезда говорит, что готова была и вовсе не увидеть себя в картине. Такое уже было с Бэйлом, когда большая часть сцен с ним, снятых для «Нового мира», просто не вошла в финальный монтаж. Но, к зрительскому удовольствию, Натали в «Рыцаре кубков» оставили, а нам удалось убедиться в том, что в жизни она так же прекрасна, как и на экране.
— Фильм снят в очень необычной манере. Он весь состоит из отдельных коротких фрагментов. Как проходили съемки?
— Терри с самого начала рассказал мне, что весь фильм будет состоять из трехсекундных фрагментов, потому что такова особенность нашей памяти: в ней хранятся моменты, вспышки, а не 15-минутные сцены. В памяти нет конкретных диалогов и логической последовательности. Ты помнишь, как кто-то тебя коснулся, как повернулся, как посмотрел в глаза. Такие моменты мы и создавали. При этом снимали полноценные сцены по 30 минут, в которых была логика, было какое-то развитие действия. Терри не разрешал нам останавливаться. Мы должны были постоянно двигаться, а он пытался поймать что-то в этом движении.
— Интересно было бы посмотреть весь отснятый материал?
— Конечно-конечно! Это фильм по стилистике близок к документальному, поэтому отснято было очень много материла, гораздо больше, чем обычно. В традиционных фильмах большая часть того, что идет в корзину, представляет собой повторение одних и тех же сцен, но в случае с Терри речь идет о целых часах совершенно разных съемок. Мы никогда не снимали по два раза одну и ту же сцену.
— Какие материалы давал вам Терри для подготовки к съемкам?
— Он показал мне «Дорогу» Феллини и «Вакантное место» Эрманно Ольми.
— И как они вам?
— Оба фильма мне понравились. «Вакантное место» было прекрасным открытием. Новый фильм Ольми будет представлен на этом фестивале, а я никак не могу попасть на просмотр и попросила Дитта показать мне его. И «Дорога», конечно, великолепна. Герои, их видение мира — мне кажется, это то, к чему Терренс стремился.
— Кристиан сказал нам, что идея фильма близка всем, кто в нем снимался, что все вы прошли через это так или иначе.
— Голливуд, конечно, навязывает определенные ценности. Абсолютно бессмысленные вещи вдруг кажутся важными. Людей волнует то, как быстро ты сбросила вес после родов, во что ты одета и сколько заработал твой последний фильм. А ты пытаешься создать что-то. Что-то заставляющее чувствовать. И все эти фальшивые ценности очень отвлекают, сбивают с пути. Тебе вдруг начинает казаться, что это важно, но потом ты осознаешь, что нет, совсем нет. И как я вообще могла думать, что это цель и что на этом должно быть сконцентрировано мое внимание?
— Расскажите немного о вашей героине. У нее не так много времени в кадре.
— Мы много говорили о ней с Терри. Она замужем, но в их отношениях с мужем нет любви, поэтому она не чувствует себя виноватой, изменяя ему с героем Кристиана. Ей кажется это совершенно естественным, и она не думает о последствиях. На самом деле они оба не думают. Но все меняет несчастный случай.
— У Кристиана не было реплик, а у вас? Как происходило взаимодействие на площадке?
— Мы ничего не знали о других персонажах. В этом фильме я работала только с Кристианом, но в другом проекте Терренса все было точно так же. Ты ничего не знаешь о других героях. Ты просто пытаешься угадать, понять, кто перед тобой, как и в реальной жизни. Бывает, что ты снимаешься с людьми, а они не разговаривают. И ты не понимаешь, что ты должен делать. Это часть плана, или они просто упрямятся и отказываются произносить реплики? Что происходит? Это похоже на джаз, на импровизацию, потому что тебе нужно внимательно следить за происходящим и быть частью ансамбля. При этом камера тоже импровизирует, и ты должен помогать ей. Если она застряла где-то в углу, тебе нужно поймать ее и отвести в интересное место.
— А в каких проектах интереснее сниматься — классических или требующих импровизации?
— Все интересно. В традиционных фильмах подготовка занимает гораздо больше времени. У Малика другой способ рассказать историю, более импрессионистический. В таких проектах ты учишься ценить импровизацию, поиск, попытки использовать неожиданные события, которые происходят во время съемок.
— Был ли в сценарии эпизод, в котором пальцы вашей ноги оказываются во рту Кристиана, или это импровизация?
— Никакие действия в сценарии прописаны не были. У меня были только реплики, но при этом они не похожи на реплики из обычного сценария или на нашу повседневную речь. Это скорее были мысли, чувства, озвученный поток сознания. Если у меня было десять страниц текста, это не значило, что я должна была все их использовать. Мне нужно было выбрать те слова, которые я могла сказать конкретному человеку в конкретной ситуации.
— Что еще для вас было в новинку?
— Все, все было новым. Терренс нарушает все привычные правила и ритуалы, к которым мы привыкли. Конечно, режиссеры все разные, но при этом работают они примерно по одной и той же схеме, которая не меняется десятилетиями. А тут все иначе. Мы никогда не снимали дважды одну и ту же сцену. У нас была очень маленькая съемочная группа, всего десять человек. Мы садились в машину и ехали куда-то, потом выходили, импровизировали. Камера двигалась, мы двигались. Потом опять садились в машину и ехали дальше. Переодевались в машине по дороге. Однажды мы около часа записывали звук птиц, хлопающих крыльями! Это прекрасно!
— Это ничего, что вы рассказываете о его методах работы?
— Терренс никогда не говорил мне: «Тс-с-с-с, не рассказывай никому, как мы снимаем. Это секрет. Пообещай мне, что не будешь ни с кем делиться!» Он очень скромный, он даже не представляет, какое влияние оказывает на других режиссеров и на всех тех, кто с ним работает, как он нас вдохновляет. Он не думает о том, что его методы работы вызывают такой интерес. Но при этом он очень щедрый, так что я предполагаю, что он счастлив был бы поделиться.
— Тем не менее он избегает журналистов. Он не рассказывал вам почему?
— Знаете, мы разговаривали с Терри о множестве вещей — книгах, семье, духовности. Но никогда о медиа.
— В фильме есть сцена вечеринки в саду. Там появляются многие известные люди. Сам Малик мог бы ходить на такие вечеринки?
— Ну, он был на этой вечеринке и сам же ее организовал. Я не могу ответить на вопрос, как он чувствовал бы себя в тех или иных обстоятельствах. Но Терренс не отшельник и не аутсайдер, он не отказывается от Голливуда. Он привлекает к своим проектам голливудских актеров, но при этом работает в соответствии со своим видением мира, в котором больше свободы от условностей, меньше фальшивых ценностей. И нам так повезло, что он у нас есть. Кто еще способен на такое?
— Какие у вас были впечатления от первого просмотра?
— Я в первый раз увидела фильм несколько месяцев назад. При этом чувствовала себя примерно так же, как и вы, потому что понятия не имела, что увижу. И была потрясена. Я предполагала, что меня может и не быть в финальной версии, так как провела на площадке всего четыре дня. Так прекрасно быть частью всего этого. Все эти вечеринки, а потом сцена, в которой Кейт Бланшетт трогает больного человека. Это самый сильный визуальный образ картины. Именно так Терренс видит красоту мира.
— Как материнство изменило вас и ваше отношение к работе? Было такое ощущение, что вы на какое-то время пропали, а сейчас опять возвращаетесь на экраны и даже выпускаете свой фильм.
— Не могу сказать, что материнство меня изменило. Просто теперь любой проект конкурирует с чем-то очень важным. И многие этой конкуренции не выдерживают. Впрочем, я работала постоянно, но проекты были очень длинные. Например, в «Рыцаре кубков» я снималась два года назад. «Джейн берет ружье» долго не могут выпустить в прокат. Свой фильм я сняла больше года назад, и много времени ушло на постпродакшн. Так вот получилось, что результат работы нескольких лет зритель увидит примерно в одно и то же время.
— Расскажите подробнее о вашем режиссерском проекте.
— Я прочитала книгу «Повесть о любви и тьме» семь или восемь лет назад, и это была первая книга, которую я сразу представила в виде фильма. После этого много раз встречалась с Амосом Озом. Я была одержима тем, как он говорил о языке в своей книге, и вообще всей историей, которая показывает, как мифология твоего народа и семьи влияет на мировоззрение и ожидания от мира.
— Научились ли вы чему-то как режиссер в процессе работы с Терренсом?
— Я снималась в «Рыцаре кубков» как раз перед тем, как начать работу над своей картиной. Было так здорово наблюдать за Терренсом именно с профессиональной точки зрения. Он удивительный. Человек, который едет в кабриолете, держа камеру на плече, и кричит: «А-а-а-а-а! У меня ветер в волосах. Я чувствую ветер в волосах!» Ощущение, как будто ты работаешь со студентом, который испытывает чистый восторг от своих первых съемок.
Все неожиданные ситуации, которые были бы восприняты как ошибки при обычных съемках, Терренс обращает себе на пользу. Например, посторонний человек попал в кадр. Другой режиссер закричит: «Убирайся из кадра!» — и снимет другой дубль. Терренс подойдет к этому человеку, поговорит с ним и в итоге оставит эту сцену, а продюсеры будут пытаться подписать с этим человеком соглашение. Такое постоянно происходило. Если шел дождь, мы не переносили съемку, а снимали под дождем. Если во время съемки мимо пролетает красивая птичка, то все останавливается, а Терренс идет ее снимать, проводя за этим занятием целый час. Мне очень нравится его стиль работы. Это торжество жизни, случайностей и сюрпризов.
Конечно, не в каждом проекте у режиссера есть такая свобода, но всегда хорошо знать, что возможен другой путь, отличный от того, по которому все идут. Может быть, ты и не будешь использовать те же приемы в своей работе, но это знание делает тебя чуть-чуть свободнее.
Комментариев нет:
Отправить комментарий